|
Эротическая ересь. Version 2
Посвящается Никите - поющему архангелу.
"А ночь по комнате тинится и тинится, из тины не вытянуться отяжелевшему глазу…" Я все время вспоминаю эти строчки, если настает бессонница и жарко. Я зажмуриваю глаза. Скоро становится трудно дышать. Это идет он… Я не рассмотрела толком, как он выглядит и во что он одет. Потому что во время его визитов адски болит голова и дышится с трудом. "Боб владеет мной с двенадцати лет," - равнодушно писала в своем дневнике Лора Палмер. Ха. Боб не был ангелом… - Архангелом, - поправляет звучный низкий голос. Какая разница. Ты меня мучаешь. - Заслужила ли ты свои мучения, раба? Теперь мне все равно, как он выглядит и во что он одет. Какая к черту одежда, когда я не могу вздохнуть! - Ты не признаешься, - тихо промолвил он. В груди немного полегчало, в голове прояснилось, теперь я даже могу нормально стоять на ногах. Он подходит сзади. Кончики его крыльев щекочут мне ноги. - Часто ли ты молилась на сон грядущий, раба? Его голос резкий. Мне он никогда не нравился. - Ты поминала имя Божье всуе. Ну и что. Смешно. Все поминают. - Ты заглядывала в церковь, но не рассматривала иконы. Ты зажигала свечи, но не молилась. Ты разговаривала со священником и притворялась верующей. Оставь меня в покое, наконец. Что-то хрустнуло, и правое предплечье пронзила боль. Так он наказывает. Вылитый Дарт Сидиус.
Я ощущаю, как его руки подхватывают меня за талию, чуть приподнимая. Слышится хлопанье крыльев - и вот мы уже висим над землей. - Смотри, смотри лучше, пока у тебя есть дар видеть! Внизу медленно исчезает пыльный ковер, диван, телевизор. Теперь я вижу что-то яркое, разноцветное - но не могу различить картинку, она колышется, будто покрытая какой-то жидкостью, и фигуры на ней меняются, исчезают, перемещаются на другое место. Ох. Это же карта. Он сильнее прижал меня к себе, теперь спиной я чувствую его жар - интересно, он такой сам по себе или только когда общается со смертными? - Ты знаешь, что это? - голос стал тише, он почти приблизил свои губы к моему уху, четко выговаривая слова. Он думает, что я так быстрее пойму, глупец. - Да, знаю, - киваю я и уворачиваюсь от его губ. Ему это не понравилось - крылья зашелестели еще раз, теперь они передо мной, заслоняя весь обзор. Секунда. Еще одна. Я полностью в его плену, впрочем, как и всегда. Его крылья очень теплые. Странное ощущение, когда дотрагиваешься до них - удивление и омерзение одновременно. Ведь у людей такого нет? Запахло чем-то приятным. Начала мутиться голова. - Повернись ко мне, раба. Я хочу взглянуть в твои глаза. Я исполнила его просьбу. Лучше бы я этого не делала. Стальные глаза беспощадно смотрят в душу, читая всю меня, как раскрытую книгу. Я не могу выдержать его взгляд - то ли я действительно очень грешна, то ли архангелы стоят выше человеческой природы. Аромат сильнее. Он душит, вызывает жар. Может, это и ладан. Я уже не помню его запаха. Крылья сжались теснее. Я почти потеряла сознание, когда он обнял меня. Дальше была темнота…
Ночь. Жар. В голове нет места ни для сна, ни для видений. Но они приходят - полупрозрачные, дырявые, зеленеющие. Резкий свет падает на глаза. Прожектор? Нет, всего лишь лунный луч пробился сквозь вату облаков. Снова видение? Я же… О Господи, сделай так, чтобы это тоже стало видением, последствием лихорадки, полубезумного состояния мозга. - А разве я не был им? У него другой голос. Ласковый и низкий. Видения летали в душном воздухе комнаты, но только одно из них спустилось по лунному лучу. О нет, он реален. Я могу потрогать его одежду - теперь я вижу, что она из шелка, но не вижу, какого цвета. Он снова пришел мучить меня? Разве мне не мало? - Я ангел, - отвечает он. - Но ты… - слова обрываются, когда длинная рука дарит моему лбу желанную прохладу. - Лежи тихо, я заберу жар, - шепчет он. Но тебя же не существует, плачу я. Ты всего лишь бред. Наказание и защита, которых я сама себе выбрала, мой прекрасный и жестокий архангел. - Я такой, каким ты меня хочешь видеть, - голос понизился до шепота, и разбился на множество хрусталинок в душной тишине. Он ложится рядом. Его сильное гибкое тело, тонкая талия, длинные руки и могучие крылья за спиной - как это все умещается на моей кровати? Я ощущаю, как его глаза смотрят на меня и чуть светятся в темноте. - Я помогаю любым грешникам, - шепчет он. - Любым грешникам, которые воззвали к Господу в сердце своем. - Я никого не призывала. - Это говоришь не ты, а твоя гордость. - Но я не верю, ни в рай, ни в ад… Он улыбается. Он ничего не говорит. А, к черту. Веки закрываются сами собой, и я наконец проваливаюсь в долгожданный сон. Скоро я выздоровею, и ничего этого не станет.
Март. Мост. Лед тает на реке, медленно движется. Холодный ветер в лицо. - Снова ты? Я уже ничему не удивляюсь Мне все равно. Я просто смотрю на реку и просто мерзну под ветром. Никаких посторонних мыслей. Я только натянула полу куртки, чтобы он не заметил порезов на руке. Странно, но сегодня мой ангел одет, как простой москвич - сиреневый пуховик, потертые джинсы, светлые волосы собраны в хвост. - Давно стоишь тут? Обычный голос. Ни колокольного звона, ни удушья в груди, ни глухоты, ни немоты, ни интимного полушепота. - Тебе какая разница? И что это за маскарад - джинсы, грязные волосы? Разве тебе не лучше явиться с небес, сверкая бриллиантами и белоснежными крыльями, трубя аки Глас Божий? - И сразу набежит толпа, - усмехнулся он. - Мне не нужна реклама. Я твое видение, и являюсь только тебе. Я удивлена. Я и вправду удивлена. Разворачиваюсь к нему. Рукава на резинке ползут вверх. - Так ты реален? Светлые брови собрались на переносице. - Тебе являлся ангел Господень, а ты так и не поверила в ад? Смешно. Господи, до чего же смешно. Глупо было думать, что все это происходит на самом деле. Сейчас я зажмурю глаза, а когда открою - его не будет. Он слишком красив и правилен, чтобы быть настоящим. Веки. Сомкнулись. Плотно-плотно, так чтобы света белого не было. Открываю. Он внимательно смотрит на меня. - Уйди, - умоляю я. - Ты так и не поняла самое главное, - с грустью промолвил он. Главное? О чем он? Он подходит ко мне ближе. Осторожными шажками. Такое ощущение, что он боится до меня дотронуться. - Ты сама отобрала у себя право быть слабой, - и снова его голос ласковый и низкий, а не резкий и грубый, похожий на трубу. Но нет. Сначала я обязана упасть на грязный асфальт. И я падаю. Дышать становится нечем. Я грешна - хочу вскрикнуть, и не могу. Но я знаю, что он услышал. Надменная улыбка исказила его черты, и он исчез. Таковы правила игры.
|
Design by © Chameleon