Новое имя

 

...Прошло время, когда блаженство убыло, и полдень Валинора затмился. Мелькор убил Древа с помощью Унголианты, бежал и вернулся в Средиземье, в Ангбанд, и вновь отстроил его, и возвел над его вратами курящиеся пики Тангородрима.

Орки, которые множились во тьме под землей, стали сильны и жестоки, Черный Властелин наполнил их жаждой разрушения и убийства; и они ринулись из врат Ангбанда и тайно перешли северные горы. И вот внезапно огромное войско вторглось в Белерианд и ударило по королю Тинголу. Орки обошли Менегрот с двух сторон, и Тингол оказался отсеченным от Кирдана в Эгларесте. Тогда Тингол воззвал к Денетору, и эльфы пришли из Оссирианда - и бились в первой битве Войн Белерианда.

Орду орков наголову разбили, но эльфы заплатили за победу дорогой ценой. Хорошо вооруженные орки отсекли Денетора от войска и окружили на холме Амон Ареб. Там пали он и все его близкие родичи - прежде чем войско Тингола подоспело на помощь. И, хотя Тингол отомстил оркам, уложив их всех, нандор горько оплакивали смерть Денетора и никогда больше не избирали себе короля...

 

 

Холод. Пронизывающий холод. Они уже миновали самое страшное – ослепительно белые пики огромных гор; давно привыкли к вьюге и влаге, но холод остался. Он как будто проник в самое сердце, не желая выходить, не желая уступать место ласке и теплу.

Лаэрин поежилась, укутавшись поплотнее. Напрасно. Трое мужчин отдали ей на ночь свои плащи, стремясь хоть как-то облегчить ее положение, но это плохо спасало.

Потрескивали сухие ветки и поленья. Часового на ночь они не выставляли – зачем? Здешние места были пустынны и необитаемы.

Он стоял чуть поодаль, вглядываясь в темноту. Сильный порыв ветра разметал светлые пряди волос, поиграл с завязками куртки, а эльф даже не поморщился, продолжая оглядывать местность. Его единственного холод не брал.

Лаэрин закрыла глаза. Темно-красный плащ мужа она всегда держала поближе к себе. Вот и сейчас она поднесла ткань к лицу, вдохнула знакомый терпковатый запах. Девочка внутри нее лягнула ножкой. Лаэрин улыбнулась. "Потерпи немного, – попросила она мысленно, – ты родишься в тепле и уюте, в доброй дружной семье. Только потерпи…"

– Спи, Лаэрин, – негромко промолвил он, стоя к ней спиной. – Завтра будет трудная дорога, а тебе нужно отдыхать.

Произнесено все было голосом, лишенным каких-либо эмоций. Она зажмурилась, стремясь избавиться от нехорошего чувства – когда он был таким странным, она боялась. А он был холоден с ней почти все время пути. Даже когда каждую ночь отдавал ей свой плащ, когда помогал спускаться со скользких склонов, он как бы выполнял долг мужа… В этом не было и проблеска истинной заботы и нежности. Набравшись храбрости, она шепнула:

– А ты? Разве ты не будешь ложиться?

Это означало – подойди, ляг со мной рядом и обними меня. Он еле удержался от вздоха. Потом покачал головой: нельзя так. Она тебе жена, и носит твоего ребенка…

 

На следующий день, когда они выбрались на широкую дорогу и взглянули вниз, у эльфов перехватило дыхание. Река, величественная, бурная, огромная даже с такого расстояния, несла свои воды на юг, и совсем не походила на тихие лесные речки Нелдорета.

– Я видел эту реку всего один раз, еще в юности, – нарушил молчание Орофер. – Но ее пенистые волны часто являлись мне в сновидениях. Я никогда не думал, что увижу Андуин еще раз…

– Далеко ли до нее? – спросила Наури.

– Два дня пути, не меньше. Но сначала нам нужно спуститься.

 

Берега Великой Реки были не слишком подходящим местом для лагеря, особенно в начале этуил. Весна в этом году выдалась пасмурной и холодной, и земля не спешила просыпаться под редкими лучами Анор. И все же близость к воде успокаивала. Возможно еще и потому, что от Андуина было рукой подать до цели их путешествия - светло-зеленые кроны ясеней уже виднелись на юго-востоке. Амрот повеселел, к Эйрил вернулся аппетит, Лаэрин наконец перестала мерзнуть ночью. И только Орофер с сыном оставались серьезными.

 

Бежать. Неважно, куда. Ноги вязнут в болоте, отказываются подчиняться, но надо бежать. Лестница. Откуда лестница? Надо взбежать по лестнице. Белые стены. Белые мраморные стены. О милосердная Ниенна, я знаю, куда ведет лестница. Не хочу туда, но так велит мне долг… Мне нужно улыбаться. Меня все разглядывают. Тихая мелодия колокольчиков…

 

Орофер проснулся, тяжело дыша. Опять этот сон. Опять Менегрот. Он давно покинул его, покинул по своей собственной воле, так почему же являются эти сновидения, словно бы в укор? В ушах все еще стоял звон колокольчиков. Или же…Он мгновенно замер, весь обратившись в слух. Нет. Глупо. Ему показалось.

 

– Тарил, я видела такой странный сон!

Он подбросил еще пару поленьев в костер и посмотрел на жену.

– Сон?

– Мне снилось, что мы спим… Да, представь – я видела всех нас со стороны. Так вот, мы спим на небольшой поляне, окруженной дубами и буками. Стволы такие огромные, темные… Мы спим, а поляну начинают окружать. Они похожи на нас, только ростом поменьше. Лиц я не видела, но среди них была одна девочка. Сначала они нас рассматривали, а потом начали танцевать и петь. Помню звук колокольчиков. И так спокойно стало, светло…

Эльф покачал головой и протянул Эйрил бедрышко перепелки.

– Жаль, что тебе это всего лишь приснилось.

 

Светло-зеленая юбка с подкладкой, башмачки на толстой подошве. На руках браслеты, темно-русые густые волосы спрятаны под платком. И колокольчики. Мелкие колокольчики на бубне. Диста. Такой она была.

– Папа, а ты сплетешь мне новую корзину?

– У тебя и так их две.

– Но мне нужна третья! – голос зазвенел сердито. И тут же сменился на ласково-упрашивающий: – Папа, мне правда нужна третья, пригодится летом для черники. Ты любишь чернику?

– Люблю.

– Я соберу ее для тебя, много-много! И еще останется, и мы принесем соседям.

Грэдаир засмеялся:

– У тебя и так две новые корзины. Найдется куда класть чернику.

Она задумалась, не обидеться ли ей, но потом тряхнула головкой и стала танцевать. Звук колокольчиков разносился по всей округе. Запыхавшись и устав, она подбежала к отцу и села рядом, положив голову ему на плечо. Вычерчивая ножкой по земле какой-то рисунок, обронила как бы между прочим:

– Папа, а к нам скоро придут.

– Кто придет? Никто к нам не придет.

– Нет, придут. Я их видела. Они очень грустные и усталые. Но мы их развеселим, им понравится с нами жить, правда, папа?

 

Выше. Птица нервно взмахнула крыльями, набирая высоту. Выше, вверх! Плавно пролететь над морем колыхающейся листвы. Дальше. Быстрее. Внезапно лес кончился, и запенились быстрые струи Андуина. Крылья расправились на ветру, поплыли в сильных руках Манвэ. Течение быстрое, опасное, много подводных камней – но стоит ли заботиться об этом птице? Вот и другой берег. Снижение. Те же буки и ясени, что и на том берегу, та же листва, тот же ветер, тот же простор. Еще снижение. Сырой овраг, покрытый прошлогодними полусгнившими листьями, кое-где лежит снег. Кто-то взбирается вверх по склону, подбирая подол юбки, и слышится звон колокольчиков…

 

Он тряхнул головой. Он не спал. Тихое позвякивание слышалось в том овраге, и оно приближалось. Никто не проснулся. Не спал только он, затаившись, замерев…

Шорох платья, по-детски неуверенные шаги. Видение остановилось, очевидно, рассматривая их стоянку. Тихо хихикнуло, подобралось поближе к Эйрил, чем-то зашуршало – должно быть, ткань показалась красивой. Легкие шаги. Идет обратно…

 

Как он ни старался, но все-таки разбудил ее.

– Куда ты?

– Тише. Сейчас я пойду в чащу. Когда меня не станет видно, тихо разбуди всех и вели ждать меня.

– Что все это значит?

– Пожалуйста, не задавай вопросов, ради Элберет…

Тот, кто шел впереди, старался не шуметь, но следы оставлял. Ему, чье детство и юность прошли в лесах Дориата, не составило труда идти за ней незамеченным. Наконец девочка или девушка остановилась, забормотала что-то недовольно, топнула ногой. Он осторожно отодвинул ветку, желая разглядеть ее получше, но ночь была темной. Она уселась на старый пень, положила бубен на землю, обвила колени руками и замерла. Тишина была такая, что стало слышно, как где-то рядом журчит ручеек. Он размышлял, как ему поступить дальше. Девочка опасности не представляла. Выйти из укрытия и заговорить с ней? А как он объяснит, как он ее нашел? Вдруг она запела. Тоненький голосок устремился в темное небо. Некоторые слова он понимал, о значении некоторых догадывался, другие же были незнакомы. Неужели язык их родичей успел так измениться?

 

Она положила ладошку к нему на грудь и еще раз четко повторила слово. Имя, догадался он. Она только что дала ему новое имя.

Вдруг со стороны ручья послышались чьи-то торопливые шаги, и мужской голос прокричал что-то на том же непонятном наречии. Девочка развернулась и ответила. Среди темных стволов показался чей-то силуэт. Вскоре светловолосый эльф вступил на поляну, крепко сжимая лук странной формы, но, приглядевшись к незнакомцу получше, склонил голову в поклоне:

– Приветствую тебя, брат, – промолвил он на синдарине, с едва уловимым акцентом. – Я вижу, ты прибыл издалека. Мое имя Грэдаир.

Диста засмеялась, подбежала к отцу и сказала ему что-то. Синда приложил руку к сердцу и ответил таким же поклоном.

– Я рад видеть своего сородича. Я прибыл из Дориата, Потаенного Королевства.

– Я знаю, что такое Потаенное Королевство, – кивнул нандо. – Когда-то я был там… Как тебя зовут, брат?

Синда лишь покачал головой:

– Имя, данное мне матерью, больше не принадлежит мне. Твоя дочь назвала меня Трандуилом.

Грэдаир склонил голову чуть набок, глядя заинтересованно и настороженно.

– Ты знаешь наш язык?

– Нет.

– Это означает "король земли за рекой" на нашем лесном наречии.

Золотоволосый эльда засмеялся.

– Король? Боюсь, здесь она ошиблась, при живом-то отце, который, надеюсь, проживет еще долго… Он ждет меня, – кивком он указал направление, – он и вся моя семья.

Грэдаир сказал что-то своей дочери, после чего она убежала. Трандуил хотел было направиться вновь в заросли дикого кустарника, но его новый друг удержал его:

– Левее, через ели. Так короче.

Вскоре пушистые хвойные ветки сомкнулись над их головами, а небосвод окрасился в желто-розовый цвет. Весна вступила в свои права: впервые за много дней пробилось солнце, знаменуя новый день, новые начинания, новую жизнь.